Я читала сказанье об одном мудреце.
Он за истину, правду был сожжён на костре.
Эту истину людям не боясь, возвещал
Но она не угодна была судьям, жрецам.
Много раз запрещали, грозились костром.
Но он твёрдо стоял на ученьи своём.
И при жизни его ученикам завещал,
Искажать что-то в нём строго он запрещал.
Они так же ему говорили тогда,
Что труды его с ним могут сжечь навсегда.
Но мудрец говорил: о, не бойтесь, друзья.
Да, меня могут сжечь, истину – никогда!
Но настал, всё же, день. За ним страджа пришла.
Заключили в темницу, до решенья суда.
Суд жестокий решил: сжечь его на костре.
Пред толпою врагов он предстал на заре.
Как всегда, всё готово для таких вот судов.
Пренесён был пергамент – плод его всех трудов.
Обернули им тело, подожгли на столпе
Вверх взметнулся огонь, с чьим-то воплем в толпе.
Из толпы вдруг воскликнул один ученик:
«О, учитель, страницы, весь труд ваш горит!»
Был ответ из огня: «то страницы сгорают.
Ну а буквы… буквы, мой друг, улетают!»
Так Еванглия Слово Христиане несли
За Христово ученье с них пылали костры.
Сколько раз на костре книги Божьи пылали,
Но сгорали страницы. Буквы… буквы же улетали.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Публицистика : Афганка – Алла Смолина - Андрей Ефремов ...Нет, суеверий и примет особых не было, но в Бога верила. Я с многочисленными служебными командировками рисковала куда более тех, кто не выходил за ворота КПП. Ведь сначала требовалось добраться до аэродрома Джелалабада, потом до Кабула, а затем - Ташкент и это уже, когда моджахеды вовсю использовали стингер, и наш воздушный трафик перенесли на тёмное время суток, без единого огня и только с парашютами. Так что с Богом общалась постоянно. А после войны это общение перешло на другой уровень, более тёплый и доверительный, тогда как на войне молилась чисто интуитивно...